Пятница, 29.03.2024, 11:29  

Погода в с. Подойниково
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Из воспоминаний Михаила Емельяновича Жиляева


Эти рукописи на наш сайт прислал Димитрий Власов. На 12 пожелтевших страницах изложены воспоминания его деда, Михаила Емельяновича Жиляева, о его детстве и переселении в далекое сибирское село Подойниково. Рукопись датирована 1926 годом. Для удобства чтения к каждой странице прилагается машинопечатная версия содержимого (орфография и пунктуация по большей части сохранены).
Щелкните мышью по изображению страницы, чтобы открыть полноразмерный вариант в новой вкладке.
Вы также можете ознакомиться с рукописью (без расшифровки) через медиа-файл, расположенный ниже. Просто щелкните по картинке, и просмотр перейдет в полноэкранный режим. Нажав на страницу, вы сможете увеличить ее до пригодного к чтению размера, в исходное положение можно вернуться также по щелчку. Пролистывать страницы можно как по миниатюрам внизу, так и кнопками за полями страниц. Если по какой-то причине файл не отображается, вы можете посмотреть его здесь.


Родился я в 1902 году 8-го июля в маленькой деревушке под названием "Острова" Орловской волости Малоархангельского уезда Орловской губернии. То, что осталось в памяти у меня это 6-летнего возраста. Я помню старый дом моего отца, он мне, мил как родной мой уголок и я кажется никогда не забуду высокое ветхое параднее крылечко на котором есть две дубовые скамейки на которых подолгу любила сидеть, опершись на посиневшие от ветхости деревянные перила - моя бабушка.
Дверь с крылечка, ведет прямо в темные сени или темный калидор (на противоположной стороне которого имеются еще двери ведущие из калидора во двор). При входе, с параднего крылечка, в калидоре вы увидите, три двери, прямо ведущая во двор, на лево - в горницу или в гостиную, а на право это будет наша "хата" или кухня, при входе, в нее, вы увидите, безовкусное, ее внутренее устройство прямо от двери в противоположном правом углу имеются иконы, не помню уже я изображения каких богов на этих иконах намалевано, но факт то тот, что это у нас считался передний угол, перед каковым обыкновенно у нас стоял стол на котором мы всегда обедали. Против стола, в левом переднем углу имелась огромная руская печка, устьями смотревшая всегда на стол, у последняго оставшегося бока (края) печки (другие бока, края печки были у самых стен (под печь была устроена большая лазейка где я часто возился в песке) угла) стоял приступок или так называемый "коник" имеющий вид огромного ящика с дубовой
крышкой. Внутри же этого "коника" имелась почти всегда торфа, где она сохла для растопки печи и кипячения самовара. Дальше указанного коника до дверной стены краем настелен деревянный пол на котором в левом углу прямо от двери имелись две кровати которые от двери и остальной части хаты отделены досчатой переборкой, т. е. перегородкой - остальная часть хаты у нас была с землянным полом, из хаты на улицу было три маленьких окна, и одно такое же, во двор. Окна хаты мне тоже хорошо помнятся оне были с чернымя рамами от вечной мокрости и с тускнымя стеклами от вечной сырости и порченного воздуха... Много еще мне помнится мелочей в устройстве внутри нашей хаты но пересказать вам я сейчас не в силах и нахожу это излишней затратой времени на подобные пустяки, т.к. хочу сказать, что у нас имелась не одна хата, а, тоже, через сени или калидор штоли, была у нас и горница или гостинная, внутреннее устройство таковой было гораздо лучше чем в хате, а именно: в горнице имелся деревянный пол окрашенный в желтую краску, двери тоже были гораздо больше и изящнее отделаны, а окна были створчатыя, крашенныя и с ситцевыми шторами, обстановка в комнате была тоже лучше чем в хате, тут в место скамеек и грубыя ручная табуретка - были крашенные стулья, деревянный крашенный русский диван, а также там было несколько хорошеньких столов, посредине комнаты была большая кирпичная грубка, за которой была всегда убраная постель и закрыта
большим красным занавесом ... Не скрою что эта постель была мягкая теплая и я очень любил в ней спать и когда приходилось то я валялся в ней вдоволь и даже, проснусь, а встовать все не хочется - и однажды я помню очень долго проволялся в этой постели и признаться очень негодовал на себя, т. к. проснувшись мне хотелось сразу встать ибо было время около 11-ти часов дня. И как раз в это время в горнице находились гости, - мой крестный и другия близкие родственники, мне хотелось броситься на шею крестному но я к великому моему огорчению этого не мог, т. к. не мог найти своих штанов, без штанов же я из под одеяла вылести стыдился и отказывался под предлогом, что хочу еще спать, а крестного повидаю после. И на всех подходящих ко мне я сердился и со слезами в голосе от досады я просил их с криком уйти от меня и боялся, чтобы оне не открыли одеяло и не увидели меня голаго (между прочим я еще детё) В последствии выяснилось, что штаны мои спрятала сестренка Саша, желая подшутить надо мной и эту шутку я почему то помню до сих пор!!
Таких им подобных вещей встречалось много в детстве, но раскажу о них дальше а сейчас хочется кончить то о чем я начал. В довершении скажу, что наша горница была светлая, красивинькая, маленькая и уютна я ее очень любил и подолгу просиживал там в удовольствие, со своей сестрой Сашей... Но пойдем дальше: проходя через сени во двор вам тоже бросится в глаза "чулан" в который меня зачастую сожали родители за разные проделки. Также, летом в сенях есть кровать, устроенная
моим старшим братом Гришей. На этой кровати спали нас три брата. И вот однажды я потерял свои ноги запутав их между ног братьев и дико закричал: "А где мои ноги?" и беспокоился до тех пор пока их не нашел. Найдя их я сперва обрадовался, а потом стыдился своему легкомыслию и краснел, а братишки Петя и Гриша надо мной смеялись. Я досадовал... Ну ладно, ведь мы пошли во двор, так и давайте его разсматривать, вот вы открываете дверь из сеней и становитесь на бугорок перед порогом двери, глинистой за частую влажной почвы и видите: целый ряд разных клетушек, плетенюшек, сарайчиков, разных загородок, курятников, свенятников и т. д. покрывавшихся под тремя отдельнымя в сплошную крышами. Когда я бывал на средине двора, между крышами то видел небо и часто по долгу любил смотреть на него. Мне это казалось довольно красивым, т. к. впечатление создавалось такое, что я на него смотрел якобы из какогото оврага, и мне казалось, что там в верху свободно и тепло - хотелось лететь туда, но вдруг внезапно я поворачиваю голову в противоположную сторону от сенных дверей и вижу большие тесовые ворота, ведущие в наш домашний сад где я часто в летнюю жару проподал, взобравшись на какую нибудь яблоню или грушу и сидел там, скрывшись в ветвях до тех пор
пока меня не найдут и не снимут от туда иногда сонного с целой шапкой яблок или груш... Дальше в противоположную сторону от больших дворовых тесовых ворот за садом у нас было "гувно"или ток, там была рига, и туда привозили снопы с полос разбросаной не подалеку кругом нашей неширокой пашни, ведь мой отец был крестьянин, иногда пользовался другим побочным заработком например служа сельским писарем. Нашу деревню Остров я не берусь подробно описывать ибо думаю, что не смогу передать всего. но вкратце скажу как умею: "Остров", это название вполне подходяще нашей деревушке, т. к. она и действительно стоит чуть не на острове, окружонная с трех сторон горами и реками - например смотря прямо с параднего ветхаго крылечка нашего дома на запад вы увидите перед собой большую гору. На разстоянии приблизительно 1-й версты эта гора находится на уровне нашей горы, т. е. на которой стоял и наш дом. Между этими горами протекала не большая речка с серомутной водой и вблизи ее был колодец под горой где мы брали воду для себя и поили скот. На той стороне горы тоже была деревушечка видная всегда из окна нашего дома. Теперь слева к
нашему дому или вернее к горе на которой стоял наш дом - тоже шла огромная гора причем оне сходились почти в плотную но только у подошв обоих гор протекал "ручеек" вроде маленькой речушки, который впадал в описанную мной выше реку. Ручеек этот вытекал из большой рощи к указанным горам, а в этом то ручейке я помню моя сестра Саша мыла однажды летом со мной белье которое она почему-то топтала в грязи этаго ручейка и при этом строго настрого мне наказывала, чтобы я не сказывал про ее детскую проделку папе с мамой, а главное бабушке... Потом я помню как с северной большей горы по праздникам зимой катались на санках на скамейках и на коньках наши деревенские молодые парни и девушки. В числе их бывал часто мой любимый брат Гриша и я сним, он мне сделал маленькую скамеечку и я тоже катался, а однажды я помню: собралось это парней человек 20-ть связали каждый свою скамейку и скамейке своего товарища сели они каждый на свою, а брат мой Гриша был на самой передней и еще держал меня у себя на коленях и пустились все поездом с самой вершины горы, да так быстро летели, что заскочили на противоположную
нашу гору пролетев через описанный мной ручеек да только на последнем пути с "нашей горы" т.е. с противоположной горы случилось почему то крушение да такое большее, что некоторые ребята побили себе носы до крови, а брат Гриша почему то обвинял и ругал в этом меня как будто я был всему причиной. Но в конце концев все обходилось благо получно и мы снова направили наш поезд и так катались часто. Но вот в одно прекрасное катание на масленнице моему брату Грише Васятка Афанасихин разбил стальным коньком лоб повыше левого глаза. Он ему бросал коньки и когда брат нагнулся, чтобы поднять первый конек как Васятка ему бросил издалека 2-й и когда Гриша поднимался т. е. разгинался то как раз коньком то и попало ему в лоб, а удар то как видно был сильный и полила тут у него кровь ручьем и замочила всю ег оодежду. Идет он домой, а я как увидал это (я был в это время дома) ну и перемучился весь бегу и кричу: "Бабушка, бабушка нашего Гришу жеребенок убил". И привели его тут в хату сделали перевязку и после этаго он долго еще болел и часто
лежа на печке рассказывал мне сидящему около него сказки, а я признаться очень любил их слушать... Расказал бы я тебе мой друг еще много кое что про свою детскую жизнь в России когда я и как проовдил время как бегал играл плакал и скучал. Но время не хватит т. к. впереди еще очнь много предстоит писать о более существенном. Долго ли коротко близко аль далеко много ли мало ли жили мы на своем "Острове" но только вот мой родитель Емельян Алексеевич отправляется ходоком в сибирь искать лучшей жизни, а т. к. он крестьянин то ему надо жить там где больше земли в России же нам ее не хватало. Отец мой уехал и наша семья на некоторое время остается жить без отца потом он является из сибири и начинает продовать всю не нужную и громоздную которую не льзя увезти с собой домашню рухлядь. Повидимому мы все скоро разстаемся со своей родиной думал я...
Так и случилось мы собиралися уезжать... Наконец пришел тот злосчастный день слез горя отчаяния и глубокой тоски для всех, и для меня... Прощай детство, друзья, веселые игры сад, горы, реки все родное милое радостное
и все и все... На другой день все родные и знакомые нашего "Острова" рано утром пришли провожать нас.. Смутно предстовляется мне вся та картина когда нас провожали: многие плакали другие утешали некоторые наказывали т. е. давали свое напутственное слово, а когда умывался Васятка "Афанасихин" подошел взял меня на руки высоко поднял поцеловал сунул две конфетки в рот за что то в руку и заплакал, мне как то стало не хороше но вместе с тем приятно опять же мне не хотелось чтобы плакали... И стало мучительно тяжело... Мы поехали это было в 1909 г. Ехали мы из нашей Орловской губернии куда то в Томскую губернию. Ехали долго но особеннаго за дорогу со мной ничего небыло или вернее не помню - безусловно для меня было все ново что приходилось видать на железнодорожных станциях так что при каждой остановки поезда в котором мы ехали я обязательно слазил на станцию и даже глядя на других старался спрыгивать на ходу поезда. В результате однажды упал в гряз в своем пестром новом костюме и ушибся, а мамка бронила меня и смотрела за мной сильнее. За дорогу особенно больше всех перенесла горя моя милая мама. Не знаю долго ли мы ехали наконец приехали в г. Н-Николаевск, где пересели на пароход. Тут опять для меня целое море нового не виданного
Обстановка и положение всего меня пугало и как то дичал боялся но вот мы приезжаем в г. Камень от куда едем дальше уже на лошадях. Была середина лето и я помню как наш корован в составе пяти подвод остановился ночевать в близи села Свистуново. Было поздно вечером когда уже распрягли лошадей и все занялись подготовкой к ночлегу. Я тихонько один вылез из повозки и почуяв себя как бы на свободе среди кустов и поля смело как дома отправлялся рыскать кругом. Потом мне вздумалось набрать дров для костра и я ушел далеко от своих телег потом заблудился, стал кричать, а меня там ищут. Наконец после долгого поиска своих я увидел огромный костер и дым это развели нарочно для меня и пошел туда. Не ошибся ту мне опять попало... Этот факт мне помнится тоже.
Поехали мы в ту самую деревню в которой наш отец выбрал место поселиться и жить за что уже заплатил деньги т.е. приписался. Рано утром и впервые стали на квартиру к соседям (усадьбу и постройку отец уже купил себе) крестьянину сибиряку Илье Марковичу Казанцеву где нам всем было по первости дико ибо мы много даже не понимали разговоров этих сибиряков. Они называют например пилу поперечную "червяк" одежу "лопать" "косвадки" (??) "третеводки" и т. д. Но вскоре ко всему мы
привыкли да и вообще перейдя в своё собственное жилье мы уже чувствовали себя лучше.
Лето 1909 г.
И так для меня, а давно и для нашей все семьи открылось целое море новой жизни, труда и борьбы в новом не бывалом месте. Это будет сей строки тоже мое родное место (я совсем привык за 10 лет) моя Подойникова Панкрушихинской волости (раньше Александровской) Каменскаго уезда (а раньше Барнаульскаго) и Ново-Николаевской губернии (раньше бывшей Алтайской и еще раньше Томской). Расположена на чудно интересном по своему миру с окружающей довольно богатой лесом реками и озерами природой. Кругом Подойниковой имеется также ряд других сел подобных ей и находящихся на разстоянии самое большее это 15-20 верст. От города же Подойниково находится 74 версты. Что же я помню из детства и жизни прошлаго вообще в своей Подойниковой? А вот, что! Только я буду говорить сокращеннее и самые запомнившие факты, чтобы подойти скорей к настоящему дню (14/III 25 г.) Вот оно мое еще детство школьный возраст и учение в школе. В 191_ г. отец мой служил доверенным по маслодельному заводу с. Подойникова.
Ко дню 14/III 25 г. скоро подойти я не мог, это очень трудно ибо жизнь летит довольно быстро так, что не успеваеш за ней следить а я еще думал просмотреть хорошенько прошлое да чуть ли еще даже с такой точностью, что брался описывать факты тех или других переживаний за целые десятки лет назад. Это же абсурд и так дневника пожалуй не пишут, ха ха ха смешно же право как я хотел написать дневник! Но всеже мне это сделать хочется, только теперь не так как я хотел начиная со дня рождения и как почту толком идти вперед, а возмусь лучше с того момента как начинаю писать т.е. вот сей минуты, а затем по мере описания настояще прошлое выявляется само по себе, к томуже я этого хочу и сам не заметно подойду к этому потому что хочу. И так я остановился на 1909-м годе и за тем на том как первый раз в жизни я сел на школьную скамейку в селе Подойниково. Ну вот и сегодня 1-е января 1926 г. 2 ч. 20 м. дня в городе Ярославле в близи г. Москвы это по *** северной железной дороги. Я живу здесь у своего родного милаго дядюшки Григория Алексеевича Жиляева. Теперь его дома нет он у меня человек большой руки в жизни своей он добился благодаря многим усилиям прово правления машиниста посажирских поездов и вот уже 25 лет.
Также предлагаем вашему вниманию официальную биографию М. Е. Жиляева от 1952 г.




Перейти к началу страницы
Рейтинг@Mail.ru